Знаете же, я люблю порассуждать про то, что суды надо реформировать. Ну и вот вам рассказ на тему.
При просмотре решений Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената мне бросилось в глаза одно дело. Фабула его касается сервитута и не очень сложна: ответчик имел право построить плотину на земле истцов для поддержания уровня воды в мельничном пруду; со временем для поддержания ее уровня потребовалось построить и вторую плотину выше первой – также на земле истцов, что не было предусмотрено соглашением; однако ответчик вторую плотину все-таки построил. Это и стало причиной спора. Судебная палата (апелляционная инстанция) отказала ответчику в праве на подобное использование чужой земли и постановила, что истцы могут плотину снести. Кассационный Сенат решение палаты подтвердил. Более того, решил опубликовать его в сборнике своих прецедентов, куда попадали лишь избранные решения, призванные направлять судебную практику.
Само решение весьма краткое, менее двух страниц, и ничем не привлекло бы внимания, если бы не личности спорящих. Истцами были крестьяне села Репьевка, а противостоял им в качестве ответчика родной дядя государя императора, генерал-адмирал, многолетний главный начальник флота и морского ведомства великий князь Алексей Александрович.
Решение сенаторов состоялось, как видим, не в его пользу. Крестьяне выиграли суд у великого князя – одного из самых могущественных людей империи, имевшего возможность бывать у русского самодержца, своего племянника, в любое время, по-семейному. Но на исход судебного спора недосягаемо высокое положение ответчика никакого влияния не оказало.
Лишь одна небольшая деталь указывает на то, что Сенат все-таки придавал разбирательству дела особенное значение, вполне сознавая его необычность. Докладчиком по делу выступил первоприсутствующий сенатор Гражданского кассационного департамента, его «первое лицо» - действительный тайный советник Николай Николаевич Мясоедов. Это пока единственный известный мне случай, когда первоприсутствующий сенатор лично выступил докладчиком по делу: первоприсутствующие по своему званию были освобождены от докладов, а распределяли дела среди прочих судей-сенаторов. Мясоедов предпочел отойти от традиции, распределив это дело самому себе – и, судя по всему, рассмотрел его объективно, не в пользу могущественного лица. И это было, в общем-то, в тогдашнем порядке вещей. Как вспоминал сенатор А.Г. Кильштет, «лично мне известны случаи, когда попытки „сфер“ влиять на решение… не только не имели успеха, но грозили погубить даже правое дело. Поэтому, исправляя часто и подолгу обязанности обер-прокурора, я заявлял категорически всяким искателям и посредникам, что требуемый или просимый „нажим“, если и мог бы иметь какой-либо результат, то лишь обратный».